Тема "подпольных" проектов, которые стихийно возникают, какое-то время разрабатываются тайком от начальства (иногда непосредственного, но чаще от высокого), умирают или перерождаются во что-то серьезное -- эта тема мне очень интересна и близка. Как бы не закончился подпольный проект, он обогащает как самих разработчиков проекта, так и компанию, в которой они работают. Если проект выстреливает при поддержке компании, то он становится проектом компании. Если не выстреливает, то компания все равно выигрывает, т.к. ее сотрудники становятся более квалифицированными, набравшими дополнительный опыт, опробовавшими на себе идеи, которые могут найти свое место чуть позже.
Незадолго до Нового Года, в декабре 2012-го, в Гомель из Москвы приехали новые директора двух департаментов компании Интервэйл. Одной из целей визита была попытка согласовать процесс взаимодействия разработки ПО с коммерческим департаментом и департаментом управления продуктами и проектами. Обсуждение шло не слишком успешно, т.к. нам навязывали такую схему работы, при которой мы не можем ничего сделать без получения разрешения от департамента управления продуктами, и за каждый свой шаг мы должны были перед ним отчитываться. Сама же работа управления разработки и внедрения ПО должна была выглядеть как "выделение и учет голов ресурсов" проджект-менеджерам, которые относились к совсем другому департаменту и преследовали лишь свои интересы.
Поскольку у меня сложилось впечатление, что эти два новых директора не вполне себе представляют, что такое разработка ПО, я попытался объяснить, что подобный жесткий контроль убивает возможности ведения "подпольных" проектов. Из которых даже у нас, в маленьком Интервэйле, вырастали если не новые продукты, то уж инструменты для развития старых проектов точно. А, поскольку весь новый ТОП-менеджмент в один голос утверждал, что вот-вот и Интервэйл из небольшой компании с 200-ми сотрудниками вскоре превратится в большую корпорацию с тысячными коллективами унутри, я решили привести пример важности "подпольных" проектов для очень большой ИТ-шной конторы: IBM. И процитировал слова вице-президента IBM по НИОКР. Но понимания не то, что не нашел, а наткнулся на такое мощное отторжение, что у меня закрались сомнения в адекватности ТОП-мене том, что у меня получится сработаться с этими людьми (кстати говоря, и не получилось).
Читая воспоминая Б.Е.Чертока "Ракеты и люди", я нашел настолько сильный пример важности "подпольного" проекта, что я посчитал нужным вытащить к себе в блог. Но прежде чем дать несколько объемных цитат из мемуаров, сначала обозначу исторический фон, на котором развивались описанные в книге Б.Е.Чертока события.
СССР через 12-ть лет после завершения тяжелейшей Великой Отечественной Войны, в 1957-м году, совершил первый космический прорыв: запустил первый в истории человечества искусственный спутник Земли. Не прошло и 4-х лет, и в апреле 1961 СССР сделал следующий величайший шаг -- первый полет человека в космос. В ожесточенном противостоянии между СССР и США это были сильнейшие удары по престижу США. На которые Штатам нужно было что-то ответить.
Ответом стала объявленная в мае 1961-го года Американская лунная программа. Которая стала общенациональной, потребовала огромных ресурсов и концентрации на одной, главной цели -- высадке человека на Луну. Эта цель была успешно достигнута в июле 1969-го, через восемь (всего восемь!) лет, после ее декларации.
В СССР так же была предпринята попытка осуществления своей лунной программы. Но, в отличии от США, у нас она не была точкой концентрации всех сил и средств. Было множество факторов, обусловивших наш проигрыш в лунной гонке и последующий провал всей программы. Не нужно забывать, что мы были страной, которая еще не оправилась от последствий Войны, которой приходилось восстанавливать большую часть своего хозяйства, а некоторые отрасли промышленности строить с нуля. У нас было серьезное отставание от США по количеству и способам доставки ядерных зарядов и ликвидация этого отставания требовало огромных средств. Наши ракетно-космические программы были очень разнонаправленными, к тому же сопровождались противоречиями между генеральными конструкторами (Королев, Глушко, Челомей, Янгель). Кроме того, по развитию этих программ было нанесено два сильных удара. Сначала снятие с должности Н.С.Хрущева, который активно поддерживал ракетостроение, даже в ущерб другим видам вооружений. Затем смерть С.П.Королева, после которого не нашлось такого же сильного лидера, который мог бы заставить всех генеральных двигаться в одном общем направлении.
Как бы то ни было, к концу 60-х становилось очевидно, что СССР проигрывает лунную гонку и США первыми высадят человека на Луну. По космическому престижу СССР будет нанесен мощнейший удар, лидерство в области изучения космоса перейдет к США. И ни у кого не было четкого представления о том, чем отвечать Штатам и как возвращать потерянное лидерство себе. Черток рассказывает о своей идее к 1975-му высадить на Луну не 2-х человек в спускаемом аппарате, как сделали США, а группу из 4-5 космонавтов, которые могли бы провести на луне целый месяц. Президент Академии Наук Мстислав Келдыш на одном из советов с участием Устинова озвучивал мысль об организации полета человека к Марсу. Но, как подчеркивает Черток, в отсутствии такой сильной личности, как Королев, никто не решался выходить на руководство СССР с предложением выйти из лунной гонки и поставить перед собой какую-то другую, еще более важную и амбициозную цель, нежели высадка человека на Луну. Особенность этой ситуации состояла еще и в том, что были сильные подозрения, что и в США нет своих долгосрочных программ на будущее.
И вот в этих условиях происходит следующее (источник):
...Новому проекту орбитальной станции Челомея было присвоено наименование «Алмаз». В 1968 году в Реутове уже появились макеты орбитального комплекса «Алмаз», а на Филях, на территории некогда родного мне завода № 22, теперь завода им. М.В. Хруничева, а короче ЗИХа, полным ходом шло изготовление корпусов станции.
Формально «Алмаз» разрабатывался по техническому заданию Министерства обороны. Он состоял из орбитальной пилотируемой станции, возвращаемого аппарата (ВА) для спуска с орбиты на Землю экипажа и большегрузного транспортного корабля снабжения (ТКС). По проекту предполагалось, что ОПС «Алмаз» будет более совершенным космическим разведчиком, чем «Зениты» — автоматические беспилотные аппараты-фоторазведчики...
...
Разработка и изготовление всех составляющих сложного комплекса управления «Алмазом», его целевой фототелевизионной и радиотехнической аппаратуры требовали значительно большего цикла, чем предполагал Челомей. В течение 1969 года корпуса станции были изготовлены ЗИХом, а начинять их пока было нечем.
...
В один из августовских дней 1969 года после горячего обсуждения программы полета трех «Союзов» задержавшиеся в моем кабинете Раушенбах, Легостаев и Башкин попросили меня выслушать для размышления их предложение о необходимости создания орбитальной станции в головокружительно короткие сроки, опережающие создание «Алмаза».
Оно заключалось в том, чтобы взять любой бак «семерки», начинить его системами «Союза», пристроить более мощные солнечные батареи, обязательно новый стыковочный узел с внутренним переходом — и станция готова! Надо только уложиться в 18 тонн, [212] чтобы использовать УР-500. Сделать такую станцию можно за один год.
Вначале я пытался сопротивляться:
— Системы терморегулирования и жизнеобеспечения «Союза» для такого бака совершенно не приспособлены.
— Нет проблем! Это мы уже обсудили с Олегом Сургучевым и Ильей Лавровым. Не мы им, а они нам доказали, что за год вполне можно сделать новые системы, используя отработанные насосы, агрегаты и арматуру «Союза». Трубки и кабели — это же не проблемы.
— Это не все, — сопротивлялся я, — корректирующая двигательная установка и система двигателей ориентации тоже потребуются новые. Впрочем...
Я тут же по «кремлевке» позвонил Исаеву.
— Алексей! Сколько потребуется времени, чтобы твою корректирующую двигательную установку с «Союза» пристроить к новому объекту, увеличив в три раза объем емкостей для рабочего тела, и срок пребывания в космосе довести с двух недель до месяцев трех-четырех?
— Ты знаешь, — ответил Исаев, — мы такую задачу уже решили для «Алмаза». Может быть, подойдет и вам, посмотрите.
Вот подсказка! Соединить уже имеющиеся отработанные системы летающего «Союза» с заделом по «Алмазу» — это была идея, которая быстро овладела умами. «Идея превращается в материальную силу, когда она овладевает массами», — писал некогда Карл Маркс.
Сейчас я не способен восстановить в деталях историю самих истоков идеи, которая радикальным образом повлияла на дальнейшую судьбу нашей космонавтики. Более того, теперь можно утверждать, что космические программы XXI века США, России, стран Европы и Японии по созданию международной орбитальной станции берут начало от идей, обсуждавшихся осенью 1969 года в сравнительно небольшой компании. В этой компании захватил инициативу Константин Феоктистов. Образовалась своего рода группа «заговорщиков». Не могу достоверно назвать автора самой крамольной и агрессивной части разрабатываемых предложений. Подобного рода просветления нисходят сразу на группу лиц, подобно тому как великие идеи осеняют одновременно разных изобретателей в разных странах. Кто-то первый заикнулся, а затем все «заговорщики» с восторгом подхватили: зачем вообще связываться с какими-то баками? На Филях лежат уже готовые корпуса орбитальной станции «Алмаз». Надо их использовать, начинив приспособленными для новых великих целей системами «Союза», — это куда проще!
Выходить куда-либо «наверх» с еще сырой идеей опасно. Тем более, что она сразу должна была встретить яростное сопротивление Челомея, у которого вдруг решили отнять готовые корпуса «Алмаза». Возражать должны и военные заказчики «Алмаза». Нельзя рассчитывать на поддержку и своего главного — Мишина. Он будет против, потому что это предложение повредит работе над МКБС. Ни министр Афанасьев, ни его заместитель Тюлин напрямую нас не поддержат: их могут обвинить в срыве постановления по созданию «Алмаза». Значит, надо с этим предложением «перепрыгнуть» через них всех и выходить прямо в ЦК, на человека, который способен понять преимущества нашего предложения. Такой там только Устинов. И ему, Устинову, лично очень нужны новые предложения для представления в Политбюро.
Нам пора было разлетаться для пуска трех «Союзов»: кому — на полигон, кому — в Евпаторию. Феоктистов не откладывая организовал в одной из своих проектных групп проработку предложения и с Бушуевым вылетел на космодром.
...
...наша группа «заговорщиков» собралась в кабинете Бушуева, чтобы разработать план дальнейших действий по привлечению Устинова к нашему «заговору». Осторожный Бушуев предложил дождаться отбытия Мишина в отпуск.
— Нельзя же нам обращаться к секретарю ЦК, не поставив в известность своего главного конструктора.
Все с этим согласились, и каждый обязался, в случае если Устинов нас примет, подготовить выступление, доказывающее реальность и необходимость создания орбитальной станции в немыслимые для всех, кроме нас, сроки.
...
Не берусь по прошествии 30 лет придумывать, каким образом Устинов решил пригласить к себе меня, Охапкина, Бушуева, Феоктистова и Раушенбаха сразу же после отъезда Мишина в Кисловодск. Формально мы не напрашивались и ничего знать не знали. Каждому из нас позвонили из ЦК, и никто не посмел отказаться. Даже беспартийный Феоктистов.
Когда мы прибыли в кабинет на улице Куйбышева, то увидели там уже заранее собравшихся и о чем-то договорившихся Келдыша, Афанасьева, Тюлина, Сербина. Там же были три сотрудника аппарата оборонного отдела ЦК: Строгонов, Красавцев и Попов. Все трое были выходцами из Подлипок. Мы не сомневались в их благорасположении и активном участии в организации этого мероприятия.
Пока мы управлялись с тремя «Союзами», опекавший наше ЦКБЭМ Красавцев получил от бушуевских проектантов информацию о подпольной работе по новой орбитальной станции. Информация была надлежащим образом проверена и доложена Устинову. Ему же было доложено бедственное положение «Алмаза». Независимо от нас в ЦК понимали, что «Алмаз» способен стать орбитальной станцией в лучшем случае через два года. Но даже если это случится, то устраивать шум на весь мир нельзя: «Алмаз» должен оставаться секретным военным космическим объектом. Необходимо же иметь по возможности и несекретную станцию и продемонстрировать всему миру, что мы предлагаем международное сотрудничество в интересах науки и экономики...
После того, как до Устинова была доведена информация о подпольной разработке ДОС-а (долговременной орбитальной станции), этим работам был дан официальный ход. В этом была найдена возможность перехвата лидерства у США. Которая и была воплощена в жизнь в виде орбитальных станций "Салют", затем в виде уникальнейшего орбитального комплекса "Мир", без которых бы не было сегодняшнего МКС. Не имея аналогичных орбитальных станций США в течении десятилетий ничего не могли противопоставить СССР в области длительных космических экспедиций. А советская лунная программа, Н1-Л3, к сожалению, была бесславно закрыта в начале 70-х годов.
Вот так "подпольная" инициатива вылилась в уникальную стратегию СССР по развитию долговременных орбитальных станций. Но работы по ДОС-ам, кроме стратегического, имели еще и важный тактический эффект: неудачные старты наших Н1-Л3 и успех американцев в 1969-м оказывали серьезный деморализующий эффект на наших разработчиков. Поэтому появление новой темы, в которой мы могли "переплюнуть" американцев, вызвала волну энтузиазма, на которой в короткие сроки и был создан первый "Салют".
Ну а видя такие примеры полезного выхлопа от "подпольных" проектов пусть каждый руководитель ИТ-компаний для себя сам решает, поощрять ли их в своей вотчине или же категорически запрещать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий